Лицо человека дышит: оно вдыхает и выдыхает время.
четверг, 17 октября 2013
Разбиваются птицами люди,
Ранясь в кровь о пустые мечты,
Рвутся тонкие ниточки судеб,
Догорают, чернея, мосты.
Разбиваются вдребезги, звонко,
Тихо, яростно, плача, смеясь.
И бредем мы по пестрым осколкам,
Каблуками вбивая их в грязь.
С небосклона скользя звездопадом,
Исчезают в сухом "навсегда".
Их обитель меж раем и адом,
Им уже не вернуться сюда.
Им до нас-перейти бесконечность,
Нам до них-пара сотен шагов.
А с икон усмехается Вечность,
Глядя в души глазами богов.
Мы не вспомним имен их и званий,
И, шагая упрямо вперед,
Как всегда загадаем желанье,
Проследив взглядом чей-то полет.
Ранясь в кровь о пустые мечты,
Рвутся тонкие ниточки судеб,
Догорают, чернея, мосты.
Разбиваются вдребезги, звонко,
Тихо, яростно, плача, смеясь.
И бредем мы по пестрым осколкам,
Каблуками вбивая их в грязь.
С небосклона скользя звездопадом,
Исчезают в сухом "навсегда".
Их обитель меж раем и адом,
Им уже не вернуться сюда.
Им до нас-перейти бесконечность,
Нам до них-пара сотен шагов.
А с икон усмехается Вечность,
Глядя в души глазами богов.
Мы не вспомним имен их и званий,
И, шагая упрямо вперед,
Как всегда загадаем желанье,
Проследив взглядом чей-то полет.
понедельник, 30 сентября 2013
читать дальшеМитинг на девичьем Поле, посвященный борьбе за репродуктивные права. В окружении толпы беснующихся за ограждением гомофобов, на всю голову православнутых борцов незнамо с кем незнамо за что и прочих сильно ударенных в детстве об пол особей Нас было немного, но мы были едины
пятница, 19 апреля 2013
По тонкому льду, неуверенным шагом,
По мерзлой земле, не срываясь на бег,
Ты брел наугад по холмам и оврагам,
Скользя, спотыкаясь и падая в снег.
Молитвы шептал, как слова заклинаний,
И гладил оклады старинных икон,
и вещие сны ты хранил, как в кармане
В подушке из перышек белых ворон.
Осталось немного: лишь пара столетий,
Немного везенья на зависть другим
И ты, пережив круговерть лихолетий,
Вернешься в свой призрачный брошенный Рим.
Все будет, как надо, но будет иначе,
Ты Город услышишь, сквозь эхо шагов,
Твой Город откликнется смехом и плачем,
Людскими тенями, осколками слов.
И ты растворишься в разрушенных стенах,
Исчезнешь в обьятиях призрачных рук,
Но ты все сидишь в придорожной таверне,
Братаясь с дорогой, свернувшейся в круг.
Но ты все сидишь возле запертой двери
Стирая ладонью со щек пошлый грим,
Ты слишком умен, чтобы искренне верить
В свое возвращенье, в свой призрачный Рим.
По мерзлой земле, не срываясь на бег,
Ты брел наугад по холмам и оврагам,
Скользя, спотыкаясь и падая в снег.
Молитвы шептал, как слова заклинаний,
И гладил оклады старинных икон,
и вещие сны ты хранил, как в кармане
В подушке из перышек белых ворон.
Осталось немного: лишь пара столетий,
Немного везенья на зависть другим
И ты, пережив круговерть лихолетий,
Вернешься в свой призрачный брошенный Рим.
Все будет, как надо, но будет иначе,
Ты Город услышишь, сквозь эхо шагов,
Твой Город откликнется смехом и плачем,
Людскими тенями, осколками слов.
И ты растворишься в разрушенных стенах,
Исчезнешь в обьятиях призрачных рук,
Но ты все сидишь в придорожной таверне,
Братаясь с дорогой, свернувшейся в круг.
Но ты все сидишь возле запертой двери
Стирая ладонью со щек пошлый грим,
Ты слишком умен, чтобы искренне верить
В свое возвращенье, в свой призрачный Рим.
среда, 19 декабря 2012
02:12
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
суббота, 15 декабря 2012
04:21
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
воскресенье, 18 ноября 2012
04:39
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
четверг, 15 ноября 2012
02:06
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
среда, 14 ноября 2012
00:32
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
01:43
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
воскресенье, 11 ноября 2012
18:08
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
суббота, 10 ноября 2012
16:50
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
пятница, 09 ноября 2012
23:36
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
23:11
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
22:55
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
вторник, 11 сентября 2012
Гори, гори, моя звезда... (из истории любви)
Романс «Гори, гори, моя звезда» уникален по количеству легенд вокруг его создания. Его приписывали и Гумилеву, и Бунину, и Колчаку... Но на самом деле авторами романса были ныне забытые Петр Булахов, Владимир Чуевский и Владимир Сабинин. Легенды о Бунине с Гумилевым держались недолго. Исследователи их творчества быстро внесли ясность: не было у них таких строк! А «колчаковская» версия до сих пор многими воспринимается за чистую монету.
После революции некоторые артисты и композиторы-эмигранты заявляли, что видели ноты романса с автографом Колчака: вот и подтверждение тому, что именно он — автор строк! Говорили, адмирал пел «Гори, гори...» незадолго до расстрела...Пел или нет — недоказуемо. Но автором оказаться не мог по определению: Колчак родился в 1874-м. А романс шестью годами раньше вошел в сборник, выпущенный в Москве издательством Майкова. Определяя время написания, специалисты называют то декабрь 1846-го, то январь 1847-го.
— Созданию романса сопутствовало несколько событий, — уточняет певица, исследователь истории русского романса Елена Уколова. — В январе 1847-го московские власти решили отметить с размахом 700-летие Москвы. К дате приурочили множество творческих конкурсов — народ повально принялся петь и сочинять... Плюс Рождество: звезда, упоминаемая в романсе, скорее всего не символ, а конкретная рождественская звезда. Вдобавок потрясающее научное открытие, сделанное астрономом Леверье в конце 1846 года: он предсказал существование большой планеты, которую назвал Нептуном. А через два месяца ее увидели в телескоп именно там, где указывал ученый...
В такой атмосфере и появился романс «Гори, гори, моя звезда». Слова написал студент Московского университета, юрист Владимир Чуевский, музыку — композитор Петр Булахов... Романс не сразу стал популярным. В конкурсах он не побеждал, хотя в творческой и студенческой среде исполнялся. Но потом его забыли. А вспомнили только в годы первой мировой благодаря аранжировке талантливого певца Владимира Сабинина, добровольца действующей армии. Сабинин сделал из романса настоящий патриотический гимн, признание в любви единственной заветной звезде — России. В 1915 году вышла пластинка с сабининской записью романса — и его запела вся страна! А вскоре романс постигла судьба многих истинных шедевров: его окрестили «народным». Стоит ли удивляться, что в 20-х годах советская власть похоронила «Звезду» в числе первых? Романс был списан в утиль как «белогвардейский». Его исполнение приравнивалось к антисоветской деятельности. Иногда Лемешев и Козловский позволяли себе рискнуть, но и они пели романс чуть ли не подпольно.
— «Звезда» вернулась только в 1957 году, в американском фильме «Война и мир», — продолжает Елена Уколова. — Романс опять стала петь вся Россия. Правда, еще лет 30 его исполняли, не называя авторов. Но в конце концов исследователям удалось найти в архивах ноты 1847 года с указанием имен Булахова и Чуевского...
Их жизнь сложилась непросто. Петр Петрович Булахов — автор более 80 романсов, среди которых и «Колокольчики мои», и «Не пробуждай воспоминаний» — окончил дни в нищете. Долгие годы был парализован. Пожар уничтожил его имущество, из уважения к таланту его приютил в усадьбе Кусково граф Шереметев. Следы Владимира Чуевского, неоднократно писавшего слова для булаховских романсов, затерялись после первой мировой.
Аранжировщик Сабинин, бывший до революции одним из популярнейших исполнителей, в 20-х безуспешно искал работу, бедствовал. Говорят, кончил жизнь самоубийством. Он имел возможность эмигрировать из России — но отказался.
Немного о Колчаке:
«Жизнь за всех и смерть за всех»
Под таким заголовком в 1971 году в Нью-Йорке вышла небольшая книжка воспоминаний личного адъютанта адмирала Колчака ротмистра В. Князева. Ротмистр находился при адмирале с той исторической ночи 18 ноября 1918 года, когда группа казачьих офицеров вручила адмиралу постановление Совмина: «...Передать временное осуществление всей полноты власти адмиралу Александру Васильевичу Колчаку...» — до того декабрьского дня 1919 года, когда верховный правитель России отправил на фронт конвой ставки, личную охрану и даже адъютантов.
...Свое имперское назначение адмирал Колчак принял с тяжелым сердцем. Ему предстояло либо объединить разделенные фронтами и пространствами белые армии и освободить родину от большевизма, либо донести взваленный на его плечи крест до своей Голгофы... В Омск прибыл посланник Патриарха Всея Руси Тихона с благословением владыки. Когда адмирал прибыл в Екатеринбург, вокзальная площадь и все улицы гудели от собравшегося народа. «Спаситель наш!» — неслось из толпы. Верховный правитель понял, что принял свой крест не ради славы...
Напуганные революцией и ее лозунгами западные страны обрадовались «крепкой руке». Большая пятерка — Франция, Великобритания, Италия, США и Япония — уведомила правительство Колчака о своей поддержке. Правда, «верные союзники» выторговали у Колчака согласие на то, чтобы после взятия Москвы сохранить Учредительное собрание, организовать свободные выборы, урегулировать отношения России с Латвией, Эстонией и Литвой и главное — признать факт государственного долга России западным странам. Колчак дал согласие на все требования Запада, и тут же пятерка выделила на обеспечение нужд 600-тысячной армии верховного правителя 200 миллионов долларов плюс 86 миллионов на покрытие 90-миллионного кредита США.
Рижский след адмирала
Александр Васильевич Колчак родился в 1874 году. Отец его генерал-майор артиллерии Василий Иванович — из бугских казаков, известен как автор работ по артиллерии и книги на французском языке «Малахов курган». Мать Ольга Ильинична — потомственная донская казачка.
После гимназии Александр Колчак поступил в морской кадетский корпус. В 24 года произведен в мичманы, а в 28 — в лейтенанты. За четыре года Колчак в команде бравых моряков совершил три кругосветных путешествия, а в 1900 году ушел в двухгодичную северную экспедицию. За исследовательскую работу в Ледовитом океане Александр Колчак был удостоен Большой Константиновской медали и ордена Св. Владимира.
В русско-японскую войну служил на крейсере «Аскольд». Летом 1910 года после японского плена был призван в Морской Генеральный штаб. Война 1914 года застала А. Колчака в Балтийском море, на капитанском мостике эскадренного миноносца «Пограничник». В начале наступления немцев на рижском направлении его назначают командиром минной дивизии. Вновь назначенный комдив вычисляет и докладывает в Генштаб о готовящемся ударе немцев на Кемерн и Ригу. Плотным огнем корабельных орудий русским морякам удалось подавить береговые батареи немцев и высадить в тылу противника морской десант.
За отлично проведенную операцию командование представило А. Колчака к ордену Св. Георгия и назначило командующим войск в акватории Рижского залива. Весной 1916 года Колчак вызывает минную дивизию из Ревеля и полностью блокирует Рижский залив. Колчаку присваивают звание вице-адмирала: он лично руководит эскадрой миноносцев, уничтожившей у берегов Швеции большой караван немцев с железной рудой. А в тот самый критический момент, когда из Босфора в Черное море вынырнули два немецких крейсера, вице-адмирала Колчака назначают командующим Черноморским флотом...
Роковой роман
Война и охватившая страну смута разлучила адмирала Колчака с семьей. Жена с сынишкой Ростиславом отбыла из Либавы во Францию. И тут Александр Васильевич почувствовал разгорающуюся любовь к 25-летней жене своего друга Анне Васильевне Тимиревой. Ее портрет украшал письменный стол адмиральской каюты. В минуты душевного одиночества он любовался Анной, садился за письмо, чтобы сообщить, что он жив и ждет встречи. Позже Анна Васильевна признается в своих воспоминаниях: «Я жила от письма до письма, как во сне...» В его сдержанных письмах она угадывала затаенность таких же глубоких чувств, что с первых же дней их встречи овладели ею.
Александр Колчак был чрезвычайно талантлив: профессионально музицировал, прекрасно пел, сочинял стихи и песни. После Гражданской войны в эмигрантской среде ходили слухи о том, будто известный романс «Гори, гори, моя звезда» сочинил Александр Колчак. С первой же встречи Анна Васильевна поняла: этот человек вошел в ее жизнь навсегда.
Она оставила семью и последовала за Колчаком в Сибирь, пробыв там с ним последние, самые трагические годы жизни. Может быть, именно в те счастливые мгновения их жизни и прозвучали слова: «Ты у меня одна заветная, другой не будет никогда...» Тимиреву зачислили переводчицей в отдел печати ставки верховного правителя. Больше они не разлучались до трагической ночи 7 февраля 1920 года.
«Все меня предали, одна ваша любовь не знает измены»
В ноябре 1919 года командующий войсками Восточного фронта генерал Сахаров доложил Колчаку: «Фронт бежит, населенные пункты сдаются без боя... Народ не простит нам!» 17 ноября поднимают восстание дальневосточные соединения командарма Гайды. После его подавления Колчак совершает роковую ошибку — прощает Гайде измену, отстраняет от командования генералов Сахарова и Дитерихса. 18 января 1920 года Сибревком и Реввоенсовет распространяют по всему краю телеграмму №121 о задержании поезда верховного правителя, приказывая «в случае бегства убить его»...
На станции Инокеньевская Колчака предательски передают большевикам. Красноармейцы по льду Иртыша препровождают его, Анну Васильевну Тимиреву, нескольких гражданских и военных членов правительства. В протоколе задержания указано: «Баронесса Тимирева сдалась добровольно, желая остаться с Колчаком». В тюрьме мужественная женщина добивается совместных прогулок в тюремном дворе. Во время прогулок Александр Васильевич и произнес вынесенные в подзаголовок слова: «Одна ваша любовь не знает измены...»
Предчувствуя исход следствия, Анна Васильевна обратилась к тюремному начальству: «Расстреляйте меня вместе с ним». Но ей сохранили жизнь, если только можно назвать жизнью 37 (!) лет, проведенных в сталинских лагерях и тюрьмах.
За несколько часов до расстрела Колчак написал ей записку, так до нее и не дошедшую. Десятки лет листок кочевал по папкам следственных дел:
«Дорогая голубка моя, я получил твою записку, спасибо за твою ласку и заботы обо мне... Не беспокойся обо мне. Я чувствую себя лучше, мои простуды проходят. Думаю, что перевод в другую камеру невозможен. Я думаю только о тебе и твоей участи... О себе не беспокоюсь — все известно заранее. За каждым моим шагом следят, и мне очень трудно писать... Пиши мне. Твои записки — единственная радость, какую я могу иметь. Я молюсь за тебя и преклоняюсь перед твоим самопожертвованием. Милая, обожаемая моя, не беспокойся за меня и сохрани себя... До свидания, целую твои руки». Свидания больше не было. Его расстреляли 7 февраля 1920 года, на следующие сутки после дня рождения.
После расстрела Колчака Анну Тимиреву выпустили из тюрьмы по амнистии. Но уже в июне 1920-го ее отправляют сроком на два года в Омский концентрационный лагерь принудительных работ. Выйдя из лагеря, Тимирева подала местным властям прошение о выезде в Харбин (там в это время жил ее первый муж – Сергей Тимирев. – Ред.). В ответ получила короткую резолюцию «Отказать» и год тюремного заключения. Третий арест последовал в 1922 году, четвертый – в 1925-м. Обвинение: «За связь с иностранцами и бывшими белыми офицерами». Ее приговорили к трем годам тюрьмы.
Освободившись, Анна Васильевна вышла замуж за инженера-путейца Владимира Книпера. Но хождение по мукам продолжалось. Весной 1935 года – новый арест за «сокрытие своего прошлого», лагерь, вскоре замененный поднадзорным проживанием в Вышнем Волочке и Малоярославце. Работала швеей, вязальщицей, дворничихой. В 1938 году – снова арест, шестой по счету.
На свободу она выходит после окончания войны. Из родных почти никого: ее 24-летнего сына от брака с Тимиревым Володю, талантливого художника, расстреляли 17 мая 1938 года. Муж Владимир Книпер умер от инфаркта в 1942-м: не выдержал травли супруги. Ей по-прежнему не разрешают жить в Москве, и она перебирается в Щербаков (ныне Рыбинск) Ярославской области, где Книпер-Тимиревой предлагают работу бутафором в местном драмтеатре.
Кстати, в Рыбинске в одно время с Анной жила и племянница Колчака Ольга. Несколько раз Тимирева делала попытки связаться с ней, но та отказалась. По одной версии, Ольга не хотела встречаться с женщиной, развалившей семью дяди. По другой – боялась чекистов.
И не зря опасалась... В конце 1949-го Анну арестовали: десять месяцев Ярославской тюрьмы и этап в Енисейск. Говорят, Анну элементарно сдали свои же коллеги по цеху – актеры местного драмтеатра. Якобы за антисоветскую пропаганду.
В спецфондах Красноярского края до сих пор хранится ее личное дело. Это подлинник: все листы, вложенные справки, протоколы, пожелтевшие от времени. Но читаются очень хорошо. В архиве нам разрешают посмотреть дело, но тщательно закрывают фамилии всех сотрудников, имеющих отношение к нему, – показывать их нельзя по закону.
«На основании изложенного обвиняется: Книпер-Тимирева Анна Васильевна, в 1918—1920 жена адмирала Колчака», – говорится в деле Анны Книпер… «Была с ним в Харбине и в Японии, участвовала в походах Колчака против советской власти. 20 декабря 1949 года за антисоветскую деятельность арестована и привлечена в качестве обвиняемой. Проведенным расследованием установлено: Книпер-Тимирева… среди своего окружения проводила антисоветскую агитацию, высказывала клевету на ВКП(б), на политику советской власти и условия жизни трудящихся в Советском Союзе».
«Прошу привезти мне коробку грима...»
После освобождения Анна Васильевна возвращается в Рыбинск, в театр. Ей идет уже седьмой десяток, но она продолжает работать.
Руки у Анны Васильевны были золотые. Удивительно талантливый человек, в юности занималась рисунком и живописью в частной студии, позднее в ссылках ей приходилось работать и инструктором по росписи игрушек, и художником-оформителем.
Частенько во время спектаклей Анна Васильевна сидела в зале и отмечала главным образом, как и что, смотрится из зала:
— Погляди! Ах, как хорош пистолет из дерева! – говорила она гостившему у нее на каникулах племяннику.
Иногда Анна Васильевна даже выходила на сцену в небольших ролях, например, княгини Мягкой в «Анне Карениной». Правда, в письмах к близким признавалась: «Мне не нравится на сцене и скучно в гримировочной. Я чувствую себя бутафором, а не актрисой ни в какой мере, хотя, кажется, не очень выпадаю из стиля (не комплимент стилю). Очень прошу привезти коробку грима для меня, так как этого здесь нет и приходится побираться, что очень неприятно».
Аккуратная интеллигентная старушка с короткими седыми волосами и яркими живыми глазами. Никто в театре не знал истории Анны Васильевны, ее любовной трагедии, связанной с Колчаком. Только вот почему-то режиссер театра, уважаемый человек, да еще с дворянским происхождением, всякий раз, когда Анну Васильевну видел, подходил и целовал ей руку. С чего бы такие знаки внимания какой-то бутафорше, шептались за кулисами.
Массовка на «Мосфильме»
«Мне 61 год, теперь я в ссылке. Все, что было 35 лет назад, теперь уже только история. Я не знаю, кому и зачем нужно, чтобы последние годы моей жизни проходили в таких уже невыносимых для меня условиях. Я прошу Вас покончить со всем этим и дать мне возможность дышать и жить то недолгое время, что мне осталось», – пишет в 1954 году Анна Васильевна из Рыбинска председателю Совмина Георгию Маленкову. Но реабилитацию она получит только в 1960-м.
Она поселилась в Москве, получив крохотную комнатку в коммуналке на Плющихе. Шостакович и Ойстрах выхлопотали ей «за отца» (выдающегося музыкального деятеля Василия Ильича Сафонова) пенсию – 45 рублей. Снималась в массовке на «Мосфильме» – в «Бриллиантовой руке» Гайдая мелькнула в роли уборщицы, а в «Войне и мире» Бондарчука – на первом балу Наташи Ростовой в образе благородной пожилой дамы.
За пять лет до смерти, в 1970-м, она пишет строчки, посвященные главной любви своей жизни – Александру Колчаку:
Полвека не могу принять —
Ничем нельзя помочь:
И все уходишь ты опять
В ту роковую ночь.
А я осуждена идти,
Пока не минет срок,
И перепутаны пути
Исхоженных дорог...
Но если я еще жива
Наперекор судьбе,
То только как любовь твоя
И память о тебе.
Жаль, что на памятнике адмиралу Колчаку, недавно установленном в Морском корпусе С. -Петербурга, нет этих строк, написанных Анной Тимиревой.
Романс «Гори, гори, моя звезда» уникален по количеству легенд вокруг его создания. Его приписывали и Гумилеву, и Бунину, и Колчаку... Но на самом деле авторами романса были ныне забытые Петр Булахов, Владимир Чуевский и Владимир Сабинин. Легенды о Бунине с Гумилевым держались недолго. Исследователи их творчества быстро внесли ясность: не было у них таких строк! А «колчаковская» версия до сих пор многими воспринимается за чистую монету.
После революции некоторые артисты и композиторы-эмигранты заявляли, что видели ноты романса с автографом Колчака: вот и подтверждение тому, что именно он — автор строк! Говорили, адмирал пел «Гори, гори...» незадолго до расстрела...Пел или нет — недоказуемо. Но автором оказаться не мог по определению: Колчак родился в 1874-м. А романс шестью годами раньше вошел в сборник, выпущенный в Москве издательством Майкова. Определяя время написания, специалисты называют то декабрь 1846-го, то январь 1847-го.
— Созданию романса сопутствовало несколько событий, — уточняет певица, исследователь истории русского романса Елена Уколова. — В январе 1847-го московские власти решили отметить с размахом 700-летие Москвы. К дате приурочили множество творческих конкурсов — народ повально принялся петь и сочинять... Плюс Рождество: звезда, упоминаемая в романсе, скорее всего не символ, а конкретная рождественская звезда. Вдобавок потрясающее научное открытие, сделанное астрономом Леверье в конце 1846 года: он предсказал существование большой планеты, которую назвал Нептуном. А через два месяца ее увидели в телескоп именно там, где указывал ученый...
В такой атмосфере и появился романс «Гори, гори, моя звезда». Слова написал студент Московского университета, юрист Владимир Чуевский, музыку — композитор Петр Булахов... Романс не сразу стал популярным. В конкурсах он не побеждал, хотя в творческой и студенческой среде исполнялся. Но потом его забыли. А вспомнили только в годы первой мировой благодаря аранжировке талантливого певца Владимира Сабинина, добровольца действующей армии. Сабинин сделал из романса настоящий патриотический гимн, признание в любви единственной заветной звезде — России. В 1915 году вышла пластинка с сабининской записью романса — и его запела вся страна! А вскоре романс постигла судьба многих истинных шедевров: его окрестили «народным». Стоит ли удивляться, что в 20-х годах советская власть похоронила «Звезду» в числе первых? Романс был списан в утиль как «белогвардейский». Его исполнение приравнивалось к антисоветской деятельности. Иногда Лемешев и Козловский позволяли себе рискнуть, но и они пели романс чуть ли не подпольно.
— «Звезда» вернулась только в 1957 году, в американском фильме «Война и мир», — продолжает Елена Уколова. — Романс опять стала петь вся Россия. Правда, еще лет 30 его исполняли, не называя авторов. Но в конце концов исследователям удалось найти в архивах ноты 1847 года с указанием имен Булахова и Чуевского...
Их жизнь сложилась непросто. Петр Петрович Булахов — автор более 80 романсов, среди которых и «Колокольчики мои», и «Не пробуждай воспоминаний» — окончил дни в нищете. Долгие годы был парализован. Пожар уничтожил его имущество, из уважения к таланту его приютил в усадьбе Кусково граф Шереметев. Следы Владимира Чуевского, неоднократно писавшего слова для булаховских романсов, затерялись после первой мировой.
Аранжировщик Сабинин, бывший до революции одним из популярнейших исполнителей, в 20-х безуспешно искал работу, бедствовал. Говорят, кончил жизнь самоубийством. Он имел возможность эмигрировать из России — но отказался.
Немного о Колчаке:
«Жизнь за всех и смерть за всех»
Под таким заголовком в 1971 году в Нью-Йорке вышла небольшая книжка воспоминаний личного адъютанта адмирала Колчака ротмистра В. Князева. Ротмистр находился при адмирале с той исторической ночи 18 ноября 1918 года, когда группа казачьих офицеров вручила адмиралу постановление Совмина: «...Передать временное осуществление всей полноты власти адмиралу Александру Васильевичу Колчаку...» — до того декабрьского дня 1919 года, когда верховный правитель России отправил на фронт конвой ставки, личную охрану и даже адъютантов.
...Свое имперское назначение адмирал Колчак принял с тяжелым сердцем. Ему предстояло либо объединить разделенные фронтами и пространствами белые армии и освободить родину от большевизма, либо донести взваленный на его плечи крест до своей Голгофы... В Омск прибыл посланник Патриарха Всея Руси Тихона с благословением владыки. Когда адмирал прибыл в Екатеринбург, вокзальная площадь и все улицы гудели от собравшегося народа. «Спаситель наш!» — неслось из толпы. Верховный правитель понял, что принял свой крест не ради славы...
Напуганные революцией и ее лозунгами западные страны обрадовались «крепкой руке». Большая пятерка — Франция, Великобритания, Италия, США и Япония — уведомила правительство Колчака о своей поддержке. Правда, «верные союзники» выторговали у Колчака согласие на то, чтобы после взятия Москвы сохранить Учредительное собрание, организовать свободные выборы, урегулировать отношения России с Латвией, Эстонией и Литвой и главное — признать факт государственного долга России западным странам. Колчак дал согласие на все требования Запада, и тут же пятерка выделила на обеспечение нужд 600-тысячной армии верховного правителя 200 миллионов долларов плюс 86 миллионов на покрытие 90-миллионного кредита США.
Рижский след адмирала
Александр Васильевич Колчак родился в 1874 году. Отец его генерал-майор артиллерии Василий Иванович — из бугских казаков, известен как автор работ по артиллерии и книги на французском языке «Малахов курган». Мать Ольга Ильинична — потомственная донская казачка.
После гимназии Александр Колчак поступил в морской кадетский корпус. В 24 года произведен в мичманы, а в 28 — в лейтенанты. За четыре года Колчак в команде бравых моряков совершил три кругосветных путешествия, а в 1900 году ушел в двухгодичную северную экспедицию. За исследовательскую работу в Ледовитом океане Александр Колчак был удостоен Большой Константиновской медали и ордена Св. Владимира.
В русско-японскую войну служил на крейсере «Аскольд». Летом 1910 года после японского плена был призван в Морской Генеральный штаб. Война 1914 года застала А. Колчака в Балтийском море, на капитанском мостике эскадренного миноносца «Пограничник». В начале наступления немцев на рижском направлении его назначают командиром минной дивизии. Вновь назначенный комдив вычисляет и докладывает в Генштаб о готовящемся ударе немцев на Кемерн и Ригу. Плотным огнем корабельных орудий русским морякам удалось подавить береговые батареи немцев и высадить в тылу противника морской десант.
За отлично проведенную операцию командование представило А. Колчака к ордену Св. Георгия и назначило командующим войск в акватории Рижского залива. Весной 1916 года Колчак вызывает минную дивизию из Ревеля и полностью блокирует Рижский залив. Колчаку присваивают звание вице-адмирала: он лично руководит эскадрой миноносцев, уничтожившей у берегов Швеции большой караван немцев с железной рудой. А в тот самый критический момент, когда из Босфора в Черное море вынырнули два немецких крейсера, вице-адмирала Колчака назначают командующим Черноморским флотом...
Роковой роман
Война и охватившая страну смута разлучила адмирала Колчака с семьей. Жена с сынишкой Ростиславом отбыла из Либавы во Францию. И тут Александр Васильевич почувствовал разгорающуюся любовь к 25-летней жене своего друга Анне Васильевне Тимиревой. Ее портрет украшал письменный стол адмиральской каюты. В минуты душевного одиночества он любовался Анной, садился за письмо, чтобы сообщить, что он жив и ждет встречи. Позже Анна Васильевна признается в своих воспоминаниях: «Я жила от письма до письма, как во сне...» В его сдержанных письмах она угадывала затаенность таких же глубоких чувств, что с первых же дней их встречи овладели ею.
Александр Колчак был чрезвычайно талантлив: профессионально музицировал, прекрасно пел, сочинял стихи и песни. После Гражданской войны в эмигрантской среде ходили слухи о том, будто известный романс «Гори, гори, моя звезда» сочинил Александр Колчак. С первой же встречи Анна Васильевна поняла: этот человек вошел в ее жизнь навсегда.
Она оставила семью и последовала за Колчаком в Сибирь, пробыв там с ним последние, самые трагические годы жизни. Может быть, именно в те счастливые мгновения их жизни и прозвучали слова: «Ты у меня одна заветная, другой не будет никогда...» Тимиреву зачислили переводчицей в отдел печати ставки верховного правителя. Больше они не разлучались до трагической ночи 7 февраля 1920 года.
«Все меня предали, одна ваша любовь не знает измены»
В ноябре 1919 года командующий войсками Восточного фронта генерал Сахаров доложил Колчаку: «Фронт бежит, населенные пункты сдаются без боя... Народ не простит нам!» 17 ноября поднимают восстание дальневосточные соединения командарма Гайды. После его подавления Колчак совершает роковую ошибку — прощает Гайде измену, отстраняет от командования генералов Сахарова и Дитерихса. 18 января 1920 года Сибревком и Реввоенсовет распространяют по всему краю телеграмму №121 о задержании поезда верховного правителя, приказывая «в случае бегства убить его»...
На станции Инокеньевская Колчака предательски передают большевикам. Красноармейцы по льду Иртыша препровождают его, Анну Васильевну Тимиреву, нескольких гражданских и военных членов правительства. В протоколе задержания указано: «Баронесса Тимирева сдалась добровольно, желая остаться с Колчаком». В тюрьме мужественная женщина добивается совместных прогулок в тюремном дворе. Во время прогулок Александр Васильевич и произнес вынесенные в подзаголовок слова: «Одна ваша любовь не знает измены...»
Предчувствуя исход следствия, Анна Васильевна обратилась к тюремному начальству: «Расстреляйте меня вместе с ним». Но ей сохранили жизнь, если только можно назвать жизнью 37 (!) лет, проведенных в сталинских лагерях и тюрьмах.
За несколько часов до расстрела Колчак написал ей записку, так до нее и не дошедшую. Десятки лет листок кочевал по папкам следственных дел:
«Дорогая голубка моя, я получил твою записку, спасибо за твою ласку и заботы обо мне... Не беспокойся обо мне. Я чувствую себя лучше, мои простуды проходят. Думаю, что перевод в другую камеру невозможен. Я думаю только о тебе и твоей участи... О себе не беспокоюсь — все известно заранее. За каждым моим шагом следят, и мне очень трудно писать... Пиши мне. Твои записки — единственная радость, какую я могу иметь. Я молюсь за тебя и преклоняюсь перед твоим самопожертвованием. Милая, обожаемая моя, не беспокойся за меня и сохрани себя... До свидания, целую твои руки». Свидания больше не было. Его расстреляли 7 февраля 1920 года, на следующие сутки после дня рождения.
После расстрела Колчака Анну Тимиреву выпустили из тюрьмы по амнистии. Но уже в июне 1920-го ее отправляют сроком на два года в Омский концентрационный лагерь принудительных работ. Выйдя из лагеря, Тимирева подала местным властям прошение о выезде в Харбин (там в это время жил ее первый муж – Сергей Тимирев. – Ред.). В ответ получила короткую резолюцию «Отказать» и год тюремного заключения. Третий арест последовал в 1922 году, четвертый – в 1925-м. Обвинение: «За связь с иностранцами и бывшими белыми офицерами». Ее приговорили к трем годам тюрьмы.
Освободившись, Анна Васильевна вышла замуж за инженера-путейца Владимира Книпера. Но хождение по мукам продолжалось. Весной 1935 года – новый арест за «сокрытие своего прошлого», лагерь, вскоре замененный поднадзорным проживанием в Вышнем Волочке и Малоярославце. Работала швеей, вязальщицей, дворничихой. В 1938 году – снова арест, шестой по счету.
На свободу она выходит после окончания войны. Из родных почти никого: ее 24-летнего сына от брака с Тимиревым Володю, талантливого художника, расстреляли 17 мая 1938 года. Муж Владимир Книпер умер от инфаркта в 1942-м: не выдержал травли супруги. Ей по-прежнему не разрешают жить в Москве, и она перебирается в Щербаков (ныне Рыбинск) Ярославской области, где Книпер-Тимиревой предлагают работу бутафором в местном драмтеатре.
Кстати, в Рыбинске в одно время с Анной жила и племянница Колчака Ольга. Несколько раз Тимирева делала попытки связаться с ней, но та отказалась. По одной версии, Ольга не хотела встречаться с женщиной, развалившей семью дяди. По другой – боялась чекистов.
И не зря опасалась... В конце 1949-го Анну арестовали: десять месяцев Ярославской тюрьмы и этап в Енисейск. Говорят, Анну элементарно сдали свои же коллеги по цеху – актеры местного драмтеатра. Якобы за антисоветскую пропаганду.
В спецфондах Красноярского края до сих пор хранится ее личное дело. Это подлинник: все листы, вложенные справки, протоколы, пожелтевшие от времени. Но читаются очень хорошо. В архиве нам разрешают посмотреть дело, но тщательно закрывают фамилии всех сотрудников, имеющих отношение к нему, – показывать их нельзя по закону.
«На основании изложенного обвиняется: Книпер-Тимирева Анна Васильевна, в 1918—1920 жена адмирала Колчака», – говорится в деле Анны Книпер… «Была с ним в Харбине и в Японии, участвовала в походах Колчака против советской власти. 20 декабря 1949 года за антисоветскую деятельность арестована и привлечена в качестве обвиняемой. Проведенным расследованием установлено: Книпер-Тимирева… среди своего окружения проводила антисоветскую агитацию, высказывала клевету на ВКП(б), на политику советской власти и условия жизни трудящихся в Советском Союзе».
«Прошу привезти мне коробку грима...»
После освобождения Анна Васильевна возвращается в Рыбинск, в театр. Ей идет уже седьмой десяток, но она продолжает работать.
Руки у Анны Васильевны были золотые. Удивительно талантливый человек, в юности занималась рисунком и живописью в частной студии, позднее в ссылках ей приходилось работать и инструктором по росписи игрушек, и художником-оформителем.
Частенько во время спектаклей Анна Васильевна сидела в зале и отмечала главным образом, как и что, смотрится из зала:
— Погляди! Ах, как хорош пистолет из дерева! – говорила она гостившему у нее на каникулах племяннику.
Иногда Анна Васильевна даже выходила на сцену в небольших ролях, например, княгини Мягкой в «Анне Карениной». Правда, в письмах к близким признавалась: «Мне не нравится на сцене и скучно в гримировочной. Я чувствую себя бутафором, а не актрисой ни в какой мере, хотя, кажется, не очень выпадаю из стиля (не комплимент стилю). Очень прошу привезти коробку грима для меня, так как этого здесь нет и приходится побираться, что очень неприятно».
Аккуратная интеллигентная старушка с короткими седыми волосами и яркими живыми глазами. Никто в театре не знал истории Анны Васильевны, ее любовной трагедии, связанной с Колчаком. Только вот почему-то режиссер театра, уважаемый человек, да еще с дворянским происхождением, всякий раз, когда Анну Васильевну видел, подходил и целовал ей руку. С чего бы такие знаки внимания какой-то бутафорше, шептались за кулисами.
Массовка на «Мосфильме»
«Мне 61 год, теперь я в ссылке. Все, что было 35 лет назад, теперь уже только история. Я не знаю, кому и зачем нужно, чтобы последние годы моей жизни проходили в таких уже невыносимых для меня условиях. Я прошу Вас покончить со всем этим и дать мне возможность дышать и жить то недолгое время, что мне осталось», – пишет в 1954 году Анна Васильевна из Рыбинска председателю Совмина Георгию Маленкову. Но реабилитацию она получит только в 1960-м.
Она поселилась в Москве, получив крохотную комнатку в коммуналке на Плющихе. Шостакович и Ойстрах выхлопотали ей «за отца» (выдающегося музыкального деятеля Василия Ильича Сафонова) пенсию – 45 рублей. Снималась в массовке на «Мосфильме» – в «Бриллиантовой руке» Гайдая мелькнула в роли уборщицы, а в «Войне и мире» Бондарчука – на первом балу Наташи Ростовой в образе благородной пожилой дамы.
За пять лет до смерти, в 1970-м, она пишет строчки, посвященные главной любви своей жизни – Александру Колчаку:
Полвека не могу принять —
Ничем нельзя помочь:
И все уходишь ты опять
В ту роковую ночь.
А я осуждена идти,
Пока не минет срок,
И перепутаны пути
Исхоженных дорог...
Но если я еще жива
Наперекор судьбе,
То только как любовь твоя
И память о тебе.
Жаль, что на памятнике адмиралу Колчаку, недавно установленном в Морском корпусе С. -Петербурга, нет этих строк, написанных Анной Тимиревой.
пятница, 15 июня 2012
Все выходные не вылезала из озера. Как же я соскучилась по воде! По речному-озереному запаху, по ласковому прикосновению воды к телу! Я всю зиму мечтала залезть в середину красивого озера и наслаждаться, наслаждаться! Оно похоже на александрит в изумрудно-топазовой оправе). Впрочем таковы все озера этой местности. Уже два года как у нас там дом. В Вилтове, в заповедной зоне. На Дону и нескольких озерах. Мне нравится энергетика этой земли, этих лесов, этих трав. Она потрясающая! Она обволакивающая! И... Я обожаю вас, мои озера!
пятница, 08 июня 2012
Итак, господа и дамы, тетаральный сезон закончен! Вчера была последняя опера: "Кармен". Теперь нужно в полной мере ощутить счастье! Вот так вот сесть и ощутить! Прямо сейчас начать ощущать! Ни тебе билетов, ни тебе рекламы, производимой нами в оромных количествах, ни тебе переделывания репертуаров, ни редактирования и составления договоров, по причине чесания бухгалтерией очередной пятки, ни типографий, ни зрителей, ни беготни по городу! Теперь не надо редактировить за завлитом программки (ибо пишут они, завлиты, с ошибками и кошмарно строят фразы), сочинять программки, проверять билетные книжки, писать отчеты и кучу всего еще... не надо делать. И на работе торчать не надо, когда у всей страны выходные и праздники! Уррра, товарищи, урра! Теперь наконец-то будут полноценные выходные. В нормальном количестве. А через месяц... вот оно, окончательное счастье! - отпуск!!!!! Целый месяц отпуска! Я его с зимы жду.
P.S. А завтра у нас выходной, вместо законного рабочего))))) Начальство нас, стахановцев от оперного театра, отпустило до 13 числа)
P.P.S. А ведь, помню, было время когда я не любила праздники и выходные. Дура была!
P.S. А завтра у нас выходной, вместо законного рабочего))))) Начальство нас, стахановцев от оперного театра, отпустило до 13 числа)
P.P.S. А ведь, помню, было время когда я не любила праздники и выходные. Дура была!
вторник, 05 июня 2012
01:16
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра